«Российская Марго Робби», звезда сериалов «Настя, соберись!» и «Толя-робот» задает высокую планку и в профессии, и в личной жизни. Подробности — в интервью
Российская Марго Робби, как часто называют молодую актрису Маргариту Аброськину, в детстве мечтала стать олимпийской чемпионкой, а сейчас — сниматься в голливудском кино. О том, помогает ли спортивная закалка добиться успеха в творческой профессии, — в интервью журнала «Атмосфера».
— Маргарита, в детстве вы серьезно занимались гимнастикой. Чья была идея отдать вас туда? Возможно, ваши родители как-то связаны со спортом?
— Нет. Папа катался на коньках, но на любительском уровне. Мама вообще окончила музыкальную школу по классу фортепиано. А меня отправили на гимнастику из-за проблем со здоровьем. В полтора года я упала с веревочной лестницы и получила серьезную травму. Врач рекомендовал занятия спортом. Сначала я занималась во Дворце детского творчества на Воробьевых горах, мне было всего три года, и это воспринималось как игра. Но потом стало что-то получаться, и тренер посоветовала родителям найти мне группу посильнее. Мы с мамой выбрали школу Ирины Винер. Там я почувствовала настоящий спортивный азарт, влюбилась в этот вид спорта, посвящала ему все время. Когда мне сейчас порой задают вопрос про «потерянное детство», я искренне удивляюсь, потому что ни за что бы не променяла гимнастику на игры во дворе с ребятами. (Улыбается.) Но, увы, серьезные нагрузки здоровье не укрепляли, скорее наоборот. Начались проблемы со спиной, и я решила уйти, хотя это был нелегкий выбор.
— А с Винер у вас какие были отношения?
— Она не была моим тренером, но присутствовала на тренировках, делала какие-то корректировки. Я завоевывала первые места на больших соревнованиях, поэтому она меня знала. Плюс мой тренер Екатерина Сергеевна Сиротина ставила большие творческие номера, в которых участвовали девочки разного возраста, в том числе и гимнастки из первого эшелона, на тот момент действующие чемпионки мира и Европы. Мы занимались в одной группе с Маргаритой Мамун, Настей Назаренко, я знала Алину Кабаеву. Кстати, недавно я в качестве гостьи побывала на Кубке чемпионок Алины Кабаевой — и там как раз встретилась с Ириной Винер. Мы очень хорошо поговорили, она порадовалась моим успехам. Сказала, что ее девочки везде самые лучшие. (Улыбается.)
— Спорт формирует сильный характер, целеустремленность — наверное, поэтому?
— Я стараюсь сейчас эти качества немного скорректировать. В спорте важна нацеленность на победу, но в творческой профессии соревновательный момент только мешает. Раньше мне казалось, что, если я не получила роль, значит, проиграла. Начинала копаться в себе: что я сделала не так, почему взяли другую актрису? А потом поняла, что это банально другой типаж, другая психофизика у героини, я не подхожу. Это не значит, что я хуже.
— Прежде чем пробовать себя на актерском поприще, вы занимались в академии при Большом театре. Мечтали там танцевать?
— Уход из гимнастики стал для меня большой потерей, я уже числилась в юношеской сборной России. Но я понимала, чем продиктовано это решение, и приняла его. Однако представить свою жизнь вообще без спорта я не могла. Просто ходить в школу, гулять во дворе?! Мы с мамой подумали и решили, что в балете все-таки не такие серьезные нагрузки. Помню, при поступлении в балетную академию все показывали какие-то танцы, а я выдала настоящий гимнастический номер. Это было, что называется, совсем из другой оперы, но меня взяли. Поначалу балет мне нравился. Мы ходили за кулисы смотреть спектакли в Большом театре. Но постепенно я поняла, что это не мое, мне не хочется тратить время на занятия, я стала прогуливать, ссылаясь на плохое самочувствие. В академии нам говорили, что это лучшая балетная школа России, и, уйдя из нее, мы потеряем все самое ценное в жизни. Поэтому я просто боялась уйти. Психологически я воспринимала это как то, что я сдалась, а на самом деле мне просто не нравилось там учиться, я не хотела дальше развиваться в этом направлении. И когда я подросла и мой рост стал слишком высоким для балета, я выдохнула: наконец-то могу уйти со спокойной совестью! Зато я встретила солистку Большого театра Наталью Осипову, которая вдохновила меня на то, чтобы стать актрисой. Как она вживалась в роль! Спектакль «Дон Кихот» — мой любимый, я смотрела его раз восемь. И там есть сцена, когда ее героиню приходят искать в кабак. Осипова сидела почти в кулисе, ее закрывали артистки из кордебалета, она была не видна зрителю, но при этом как она играла! Вся трепетала в волнении, что ее вот-вот найдут. Другие солистки в это время отдыхали, готовились к следующей сцене — а она была в образе. И я почувствовала, что это что-то очень мне близкое. Поэтому после балетной академии, посоветовавшись с мамой, решила поступать в театральный. Первые полгода мне было очень сложно. В академии нас приучили к жесткой дисциплине, даже волосы не разрешали собирать в хвост, только пучок. А здесь, наоборот, нужно было раскрепоститься, раскрыться.
— А как вы, выпускница Щепкинского театрального института, попали в Александринский театр?
— Это тоже интересная история. Я москвичка, но на курсе у нас училось много ребят из других городов. Для них не имело значения, в каком театре — московском или питерском — служить. Я поехала в Питер за компанию, посмотреть город, и, пока мои однокурсники стояли в огромной очереди абитуриентов у Александринского театра, отправилась гулять. (Улыбается.) А в итоге меня единственную из нашей группы взяли. Потом уже Валерий Владимирович Фокин меня спросил: «Вы же москвичка, действительно готовы переехать?» А мне понравилось, что меня оценили, заметили. И я сказала да, хотя была возможность все лето пробоваться и в другие театры. Но я совсем не жалею. Александринка прекрасна, фантастический опыт — стоять на этой сцене.
— Наверное, и город вас очаровал?
— Да, я влюбилась в него, он показался мне каким-то родным, я с трудом оттуда уезжала. Планировала жить там и ездить на съемки в Москву, но оказалось, что совмещать театр и кино тяжело. Ну и руководство театра не одобряло, когда артисты активно снимаются. Но Питер я очень люблю, с удовольствием приезжаю туда и по работе, и отдыхать.
— Вы говорили в интервью, что кино вам интереснее театра. Но многие ваши коллеги замечают, что сцена — хороший тренинг для актера.
— Я согласна. За четыре года в театре я приобрела намного больше профессиональных навыков, чем во время учебы в институте, работала со знаменитыми режиссерами мирового уровня — Андреем Жолдаком, Атиллой Виднянским, Валерием Фокиным. Работа с ними дала мне очень много. Жолдак — жесткий режиссер, но учит моментально включаться в образ. Он говорит, что берет вдохновение из космоса. (Улыбается.) Порой во время репетиции он может предложить такие неожиданные обстоятельства, которые ты и представить не можешь, и нужно сразу сыграть. С ним мне нравилось репетировать. Но в репертуарном театре ты не выбираешь, с каким режиссером и над какой ролью работать. Наверное, я устала от системы балетной академии, что должна жить по какому-то регламенту, и снова «служить» мне не хотелось. В кино у меня есть выбор и режиссера, и материала — и я не могу сказать, что не происходит развития. Хороший актер должен постоянно совершенствовать свое мастерство.
— Каким был ваш дебют в кино? Помните свои ощущения?
— Я тогда училась в институте, на четвертом курсе. Режиссер пригласил меня через Фейсбук на небольшую роль, даже эпизод, на полдня. До этого я никогда не была на съемочной площадке — подумала: почему бы и нет? К тому же у меня выходной. И хоть роль была крошечной (я играла консультанта в ювелирном магазине), было очень волнительно от процесса съемок. Мне делали грим, потом я вышла на площадку — и даже растерялась от такого количества народа и направленных на меня софитов. Это скорее дебют не актерский, просто я побывала в кадре. Настоящим своим кинодебютом я считаю сериал «Толя-робот». Я ощущала огромную ответственность — и масштаб проекта, и серьезная тема, и уровень команды: режиссер Алексей Нужный, Александр Паль, мой партнер, с которым у нас любовная линия, Елена Валюшкина, которая играла мою маму. Очень волновалась, что у меня что-то не получится. Переживала все время, пока не отсняли сериал до конца.
— А что вообще давало вам основания полагать, что сложится в профессии, ведь сколько выпускников театральных вузов оказываются не у дел. Или вы не думали на эту тему?
— Я всегда ставила перед собой глобальные цели. В детстве мечтала стать олимпийской чемпионкой, а учась в театральном, думала, что годам к тридцати уже буду сниматься в голливудских фильмах. Настолько высокую планку задавала себе, что свои достижения не расценивала как достижения. Но постепенно я научилась трезво оценивать свои работы, радоваться успеху и тому, что вышла на какой-то новый уровень.
— Мы немного начали говорить о конкуренции. Ваши близкие подруги — актрисы. Чувство профессиональной зависти вам совсем не знакомо?
— Да, с Настей Уколовой мы даже ходим вместе на пробы и потом обсуждаем, кто как попробовался. Искренне радуемся успеху друг друга, сообщаем о кастингах. Так, например, недавно подруга рассказала про интересный проект — призналась, что роль не совсем ее, но, возможно, я подойду. На самом деле все мы разные, и человеческий фактор играет большую роль. Режиссер тоже выбирает сердцем — подойдет ли ему актриса, как в любви — не всегда можно объяснить, почему мы полюбили именно этого человека.
— Кто из режиссеров вам близок?
— Я мечтаю поработать с Кристофером Ноланом, восхищаюсь его творчеством. Мне кажется, ему я бы смогла довериться на сто процентов. Для меня режиссер — тоже муза (улыбается), он должен меня вдохновлять. Если нет контакта, я чувствую себя неуютно. Был один режиссер, с которым приходилось трудно всем, я искренне старалась влюбиться в его творческую харизму, найти точки соприкосновения, но увы. Тогда я обратилась к другому человеку — у него тоже режиссерское образование, но он выполнял на проекте другую функцию, и мы вместе отсматривали материал, обсуждали мою роль, он давал советы. Я не та актриса, которая приходит и заявляет: не надо мне ничего подсказывать, я сама все знаю.
— А вы способны простить талантливому человеку какие-то не очень хорошие качества?
— Для меня важно, чтобы он уважал тех, кто с ним работает. Я не терплю хамства. Наверное, мне лучше не знать, какой человек, если я влюб-лена в его творчество. Есть режиссеры и актеры мирового уровня, которыми я восхищаюсь, но потом читаю, что в какие-то моменты они себя некрасиво повели, и уже не могу смотреть фильмы с прежним чувством. На мой взгляд, актер не должен выпячивать свою личность, на первом месте должны быть его роли, его фильмы. Я не блогер, который во всех подробностях освещает свою личную жизнь.
— Но, судя по вашему Инстаграму, светские мероприятия вы посещаете достаточно активно. Воспринимаете это как часть работы?
— Конечно, если приходить туда не только с целью потусоваться и потанцевать. Происходит знакомство с новыми людьми, которые тоже заняты творчеством, ты можешь узнать что-то про их опыт. Это может быть полезно.
— Вас уже узнают в общественных местах?
— Забавно, люди порой пишут сообщения в директ, что меня где-то видели. Так, один мужчина рассказал, что сидел за соседним столиком в кафе, но побоялся подойти. Еще одна девушка написала, что увидела меня в метро. Но я не фиксируюсь на подобных моментах: ого, меня узнали, я популярна! (Улыбается.)
— Вы интересная девушка, наверняка у вас много поклонников. Были ли какие-то эффектные жесты, которые вас поразили?
— В прошлом году мы снимали сериал «Регби» на стадионе «Фили». И поскольку я периодически выкладывала фото, подписчики знали, что я нахожусь там. Присылали то цветы, то конфеты, то бутылки с шампанским. В какой-то момент коллеги даже стали подшучивать: «Рита, хватит заказывать себе цветы, мы и так знаем, что ты очень востребована». (Смеется.) Как актрисе мне приятно внимание, но, если люди преследуют какие-то личные цели (сблизиться, пригласить на свидание), я это сразу пресекаю.
— А вы вообще ходите на свидания?
— Хожу. Я аккуратна в общении с незнакомыми людьми, но, если мы как-то связаны, у нас есть общие знакомые — тогда я принимаю приглашение на кофе. (Улыбается.) Мне проще с человеком из своего круга: мы близки по своим взглядам. Все-таки есть специфика профессии. Недавно был случай — я шла по улице, ко мне подошел мужчина, признался, что видел меня в сериале. Стал настаивать: «Я хочу вам подарить цветы!» Побежал в цветочный за букетом. Мы немного пообщались, и он задавал совершенно банальные вопросы, типа целуемся ли мы в кино по-настоящему. Я понимаю, что, наверное, ему будет сложно встречаться с девушкой-актрисой. А «своему» и объяснять ничего не нужно.
— Зато в актерских парах другие проблемы — та же конкуренция.
— Я никогда с этим не сталкивалась. Не понимаю, как можно завидовать своему близкому, любимому человеку. Наоборот, я очень рада успеху мужчины, который рядом со мной.
— Вам есть с кем отмечать День влюбленных?
— Какой вопрос… вообще, есть. (Улыбается.) Но я не особо зациклена на этом празднике. Если человек меня любит, он дарит цветы не по праздникам. Не помню, чтобы я отмечала День святого Валентина. Но я за романтику, сюрпризы — кто знает, что будет завтра!
— К созданию семьи готовы?
— Когда мне сделают предложение, тогда и пойму. Но отношения всегда важны для меня, я начинаю их не просто так. В моей жизни никогда не было интрижек, случайных людей.
— А вам долгий период узнавания нужен?
— В юности я влюблялась с первого взгляда. (Улыбается.) Помню, мы встречались с одним парнем — он был такой светлый, лучезарный — я его сразу именно таким и почувствовала. Было, что влюблялась в талант, но потом узнавала поближе и понимала, что не мой человек, не совпадают жизненные принципы. Сейчас, наверное, чуть больше времени требуется, потому что понимаешь, какие отношения нужны. Выбор происходит более осознанный.
— Вас как-то спрашивали, какие качества вы не потерпите в людях, и вы ответили: жестокость. Сталкивались с чем-то подобным?
— Да, это проявлялось не по отношению ко мне. Но я все равно очень болезненно реагирую. Я бы не смогла быть с таким человеком.
— У вас есть домашнее животное?
— У меня была собака, вест-терьер, прожила со мной одиннадцать лет. А сейчас у родителей две немецкие овчарки и два лебедя. Они живут за городом. Видимо, пока внуков не дождались, и завели лебедей. (Улыбается.) С птицами я еще не подружилась, они наблюдают за мной издалека. А вот «собакотерапия» очень полезна. Приедешь, ляжешь в обнимку с ними — и сразу хорошо и спокойно.
— Почему сами не заведете собаку?
— Тут вопрос: для чего? У меня нет чувства одиночества, мне не надо закрывать эту потребность животным. При этом я понимаю, что не смогу проявлять свою заботу о питомце так сильно, как бы мне хотелось. У меня двенадцатичасовой рабочий день, а еще дорога. Оставлять животное так надолго одного нельзя, оно будет страдать.
— Вы сказали: родители внуков не дождались, а ведь вам всего двадцать семь лет. Как ощущаете свой возраст?
— Сложно мне было в двадцать пять лет, когда я чувствовала себя на девятнадцать. Внешне вроде бы уже большая девочка, сама принимаешь решения, но потом звонишь маме, чтобы проверить, а правильно ли поступила. (Смеется.) Получается, подсознательно еще не готова к самостоятельной жизни. Нужен кто-то, кто возьмет за тебя ответственность. Это детская черта. Но последние полгода мое внутреннее ощущение себя совпало с внешним, и я перестала воспринимать свой возраст как цифру. Я просто живу — и все.
Читайте также: Маргарита Аброськина: «Федук давал советы в сценах, где я пою».
