Актриса ставит высокую планку и в профессии, и в личной жизни. Подробности — в интервью
Екатерина Агеева — актриса с броской внешностью и затейливой биографией. Она мечтает стать моделью в Париже и сниматься у Педро Альмодовара и Ларса фон Триера. А сейчас уверенно завоевывает отечественный киноолимп. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».
— Екатерина, как вы относитесь к самообразованию?
— Хорошо. Стараюсь много читать, за завтраком смотрю лекции Арзамаса, часто слушаю классическую музыку, учу языки… В последнее время меня увлекает история. Сейчас дочитываю книгу Михаила Зыгаря «Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы» и частенько смотрю телеканал «Дождь». Вообще, у меня все началось с Владимира Познера. Друзья, которым нравится Юрий Дудь и другие герои YouTube, надо мной иронизируют, но я настоящий фанат. Восхищаюсь его интеллектом, эрудицией, тонкостью донесения важных вещей. Он может только лишь намекнуть, и все сразу ясно. Познер меня побуждает изучать, исследовать, читать, смотреть, не останавливаться, выходить на какой-то новый уровень. Конечно, учиться я любила всегда, и те же языки мне давались легко. Английский освоила еще в детстве, в спецшколе в Метрогородке. Итальянский в мою жизнь пришел много позже.
Язык невероятно певучий, и теперь я с удовольствием читаю как на английском, так и на итальянском. Я же абсолютный космополит, у меня родители бортпроводники, и я с ними путешествовала по миру с трех лет. С тех пор совершенно не могу без поездок. Но при этом мне всегда казалось, что менталитет иностранцев до конца не станет мне понятным. Особенно их юмор. Как оказалось, я заблуждалась. По крайней мере относительно итальянцев. Наша природа юмора близка.
— Получается, вы бы могли осесть в Старом Свете…
— Наверное, был такой шанс. Я два года прожила в Лондоне, часто туда прилетала. До этого мечтала обосноваться в Европе, меня очаровали люди, их привычки, вкус, я восхищаюсь их архитектурой, кухней, климатом, но, попробовав там именно жить, я пришла к выводу, что совершенно не могу без Москвы, в которой родилась. Тут у меня семья, друзья, работа, все родное, знакомое. Идеальный вариант: ездить по миру, даже зависать где-то надолго и при этом обязательно возвращаться.
— А разве вы не могли приобрести друзей и работу там?
— Конечно, это всегда вопрос времени. Но без определенного комьюнити, будь то учеба или работа, это все-таки сложно сделать. Я ходила в Лондоне на разные кастинги, но безрезультатно. Как-то раз пришла на пробы на роль русской девушки и оказалась в окружении белокурых, голубоглазых англичанок. Видимо, режиссер и продюсер так себе представляли данного персонажа. И тогда это не я. Но убежденность в том, что западные художники вполне могут меня снимать, во мне все равно есть. Не случайно же несколько лет назад решилась на авантюру и написала письма моим любимым режиссерам Педро Альмодовару и Ларсу фон Триеру. Педро проигнорировал мое послание, а от Ларса пришел отказ, который я вначале, в горячке, приняла за предложение. (Улыбается.) Но в любом случае верю в то, что в будущем у меня будут зарубежные проекты.
— С такой активностью вам и агент не нужен. Умеете самостоятельно продвигать себя?
— Нет. Письма были отправлены в порыве. Я предлагать себя не умею. Однажды очень хотела сыграть одну роль — проститутки, у которой миссия спасти человечество. Авторы проекта видели в этой роли только меня, но продюсеры не утвердили. Я была страшно расстроена. Неудачи случаются. Особенно в эру продюсерского кино.
— Многие ваши коллеги отправляются в Америку учиться в актерской школе Ли Страсберга. У вас не возникало подобных мыслей?
— Я думала над повышением квалификации, но не так поверхностно. Месяц, мне кажется, слишком мало. Хочется более глубокого подхода. Все-таки четыре года ГИТИСа, где меня учили, это гораздо основательнее. (Улыбается.) Хотелось бы, например, чтобы было учебное заведение для актеров, в котором преподают актерское ремесло именно в кино, а не только в театре, поскольку это абсолютно разные подходы.
— Кстати, а почему вы покинули труппу Театра им. Маяковского?
— После выпуска был такой подъем и такая наполненность, что произошел внутренний конфликт с рутинностью давно и одинаково существующего театра. Идти на компромиссы не хотелось, поэтому я выбрала кино. Хотя к театру привязана и при случае даю понять своим друзьям, театральным режиссерам, что мне было бы интересно участвовать в их постановках. (Улыбается.) Здорово ведь работать именно с единомышленниками.
— С кинематорафом вам везет, участвуете в проектах, о которых говорят: «Фея», «Хандра», «Француз», «Легенда»…
— Для меня важно не только создать яркий образ персонажа, но и возможность его развивать в процессе съемок. Эпизод можно сделать шедевром, но артист растет творчески тогда, когда у него есть возможность выстроить что-то, придумать, следовать за изменением своего героя, так обычно происходит в больших ролях. И на это лето у меня уже есть определенные планы… (Улыбается.)
— У ваших приезжих коллег порой нет выбора, и они ради ипотеки соглашаются на не слишком качественные проекты. У вас вроде иная ситуация, верно?
— У меня тоже нет пока своей квартиры, я снимаю, но я не озабочена ее приобретением во что бы то ни стало. На сегодняшний день меня все устраивает. Я не стремлюсь к чрезмерным материальным благам. Все свободные средства трачу на путешествия. Это мой ресурс, наполняющий энергией. Никогда не устаю в поездках. Удивляюсь, когда люди после перелета хотят отдохнуть. Ты же сидел в кресле, ел, спал, значит, готов к исследованию новой территории! У меня, во всяком случае, так. А по поводу крупных вложений… По-моему мнению, не стоит прилагать сверхусилия, снимаясь где попало, чтобы только стать владельцем своего жилья. От съемок нужно получать удовольствие.
— С финансами ловко управляетесь?
— Уж не знаю. Шопинг люблю. Странно, что наряжаться мне не нравится, а вот сама покупка одежды — радостный процесс. Предпочитаю не брендовые вещи. Всегда можно найти что-то приемлемое, элегантное и среди не знаменитых марок. И я целиком и полностью поддерживаю нынешний тренд — уход от пафоса к более простым, удобным моделям.
— Очевидно, что тенденция экологичности и минимализма вам близка, раз вы вегетарианка.
— Сейчас пока нет. Во время заболевания коронавирусом в октябре 2020 года мне дико захотелось мяса. Попробовала кусочек, ужаснулась, но пошла на поводу у организма, через неделю съела уже солидный кусок. Мне стало значительно лучше, и с тех пор иногда себя балую докторской колбасой с черным хлебом и с огурчиком. Но для меня это скорее гурманство. (Улыбается.)
— Возвращаясь к теме путешествий, когда откроют границы, вы первым делом полетите куда?
— На днях я вернулась из Дубая. А когда откроют все границы, сразу куплю билет в Мексику или в Марокко, а быть может, в Австралию. Меня вообще невероятно манят дальние странствия. Уверена, что мне подошла бы роль ведущей телепутешествий. Тем более что путешественница я некапризная, умею довольствоваться малым, живу обычно в хостелах, которые заранее не бронирую, и знакомлюсь там с какими-то уникальными личностями. Допустим, в Таиланде мне попался потрясающий француз, который без остановки колесит по свету уже в течение тридцати лет. Не представляете, какие захватывающие у него воспоминания! А с каким замечательным соотечественником я столкнулась — учителем по образованию, которого взяли в тайскую школу даже без английского! Знаете, когда подходишь к миру с доверием, он тебе дарит волшебные встречи и тех, кто тебе необходим именно сейчас. Особенно эта система функционирует в отпускных вояжах, когда ты расслаблен, никуда не торопишься и не скован суетой нашего мегаполиса.
— А как же ваши заявления, что вы домоседка, обожаете убираться, смотреть кино, принимать друзей…
— Это тоже правда. Моя подруга, актриса Настя Мытражик, вечно меня пытается вытащить то на фитнес, то на йогу, то на танцы, но из десяти ее предложений я принимаю лишь одно-два.
— Вы перестали быть фанатом спорта?
— У меня с ним сложные взаимоотношения. Я с трех лет до одиннадцати занималась художественной гимнастикой, а с одиннадцати до семнадцати — плаванием, поэтому можно сказать, что все детство провела в зале, и мне это немного надоело. Соревнования — это здорово, но, когда тебя растягивают с болью, невесело совсем. Сейчас любое физическое напряжение вызывает во мне скорее протест. За исключением работы! Вот недавно у меня была премьера фильма Николая Хомерики «Белый снег», про лыжниц. И там пришлось потрудиться. Было очень много лыжных тренировок для съемок. А в конце мая вышел на экраны сериал «Легенда». Тоже спортивная история, которая сделана тщательно, бережно, с юмором.
— Все физические усилия в детстве явно не прошли зря — вы тонкая, гибкая, в Париже вон собирались стать моделью… Кстати, что этому помешало?
— Обстоятельства. Когда я смотрела на моделей и на себя, мне казалось, что в нас есть нечто общее и я тоже способна работать в этой сфере. С резюме на французском и своей черно-белой фотосессией я пришла в самое культовое агентство Парижа и заявила, что хочу с ними сотрудничать. Они оказались не готовы к такой спонтанной ситуации. (Улыбается.) Но, может, и к лучшему, значит, дорога у меня другая.
— В какой семье вы воспитывались и как родители отреагировали на ваш выбор профессии?
— Родители у меня классные! Все мои друзья и друзья младшего брата (ныне студента строительного колледжа) от них тоже в восторге. Они молодые: маме пятьдесят, папе пятьдесят три, и они очень активные, увлекающиеся, легкие на подъем. С детства я видела только их любовь, очень нежную и заботливую, никогда не было ссор и криков. У нас очень теплые, дружеские, бесконфликтные отношения, они меня понимают и неизменно поддерживают. Единственное, они опасались, пройду ли я конкурс в театральный вуз. Папа только говорил: «Катён, ты что думаешь, ты улыбнешься и тебя сразу возьмут?!» (Улыбается.) Но я прошла. Надо сказать, во многом благодаря занятиям во Дворце творчества. Это оказался полезный опыт.
— Забавно, что в «Щепке», откуда вы ушли по собственному желанию, вас, коренную москвичку, постоянно назначали на роли провинциалок…
— Изначально у меня не сформировалось никакого представления о себе, но педагоги там все как один видели во мне в основном «женщину с Урала», еще всяких возрастных теток. Однажды моя подруга-режиссер позвала к себе во ВГИК сыграть юную девушку, и я поймала себя на мысли, что как-то это для меня уже непривычно, тяжело перевоплощаться в ровесницу. Это был сигнал. Но стоило поменять институт, и все встало на свои места. Я попала в мастерскую Олега Львовича Кудряшова, почувствовала себя в своей тарелке и играла уже разноплановые роли.
— Внешность у вас достаточно нестандартная. Как вы сами себя оцениваете?
— Никогда не считала, что внешность у меня какая-то странная. Изучала себя в зеркале и не могла ответить, почему все считают, что я выгляжу оригинально. Комплексов у меня никаких не развилось.
— И, наверное, не было проблем с противоположным полом?
— Я с детства была на одной волне с ребятами, и у меня много приятелей-мужчин. Возможно, мне с ними легче эмоционально. Но огромного количества именно ухажеров не было, и таких ситуаций, что все мужчины в компании в тебя влюблены, тоже. Но при этом в тех же компаниях, среди признанных красавиц, я не ощущала себя лишней. В меня не влюбляются с первого взгляда, все начинается с общения, с дружбы. И я ценю не сумасшедшие ухаживания, а беседы по душам, когда чувствую отклик, понимание. Я не приемлю игры, кокетства, манипуляции. К чему эта мишура?
— Вы влюбчивая?
— Нет. Мне очень повезло встретить своего человека. Между прочим, я сразу его распознала. Он не актер и даже не из творческой профессии, и это славно. Он меня зацепил своей основательностью, логичностью, здравым смыслом. И тем, что он не врет ни себе, ни другим.
— А эмоциональные перепады в реальной жизни приветствуете?
— В институте я так развлекалась, но довольно скоро поняла, что это какая-то тоска. Мне нравилось пострадать, я не упускала повода поплакать, упивалась выдуманным горем… Но это искусственная чушь, в которую ты веришь. Жизнь должна быть в кайф, без мучений и скандалов. Плохо с человеком — уходи, ищи того, с кем будет хорошо. И для меня чужды отношения, когда люди мучают друг друга. Как-то это извращенно. И также я ненавижу, если актеры играют вне работы. Ужасно, когда человек пытается произвести эффект… По этой причине я предпочитаю круг знакомых из других областей деятельности. Там больше естественности и честности, по крайней мере.
— Вы красиво сказали, что поднимаете себя на верхний уровень искусством, медитациями. Можете рассказать более подробно об этом?
— Есть такая штука, как вибрации, и когда ты падаешь вниз — разочарован, подавлен, обязательно надо себя воодушевлять чем-то мощным, духоподъемным. Это могут быть правильные книги, интересные выставки, гениальные музыкальные произведения, которые мгновенно тебя заряжают… Медитации, к слову, мне тяжело даются. Я человек подвижный, и пока это не мой путь явно. Лучше общение с людьми. Оно тоже выводит на позитив. Я, например, никогда не упускаю случая поговорить с тем же продавцом, таксистом, если он не против, разумеется. Не то чтобы специально лезу в разговор, но я открыта и неравнодушна к человеческим историям, переживаниям. Особенно к простым людям, у которых не так много денег, и по общепринятым меркам они вроде как не добились успеха. Но там порой встречаются интересные судьбы! Это невероятно любопытно.
— Вы этот багаж знаний записываете? На сценарий уже набралось?
— Было бы неплохо. Откровенно говоря, меня к этому тянет, особенно когда в руки попадаются слабые тексты. Имело бы смысл научиться разбираться в структуре сюжета. А пока у меня в мозгу лишь вспыхивают подчас целые куски диалогов. И не ходульных, как мне кажется, а естественных. Ну посмотрим, что будет дальше. (Улыбается.)
— В Инстаграме с вами рядом чудесный пес. Как он к вам попал?
— Гаспар — четырехлетняя дворняжка из приюта. Преданный друг, который скрашивал мне эту пандемию. Он — первая моя собака в жизни, о которой я всегда мечтала. И он стал первым свидетелем моего карантинного хобби — танцев тверк, к которому меня приобщает Анастасия Сомова, великолепный специалист. Так что теперь я страстный приверженец тверка, и эти чувственные, пластичные африканские танцы, которые произвели на меня сильное впечатление еще на Занзибаре, ни на что не променяю. (Улыбается.)
