Актриса в эксклюзивном интервью нашему сайту рассказала о творческих осечках, доверии родителей и покорении Голливуда
Дарья Урсуляк родилась в творческой семье и, как все уверены, ее будущее было предопределено самим фактом рождения. Но не все знают, что в ее биографии значится учеба на историко-филологическом факультете Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). И все равно она пришла в профессию и считается одной из самых успешных российских актрис. Но какова она, цена успеха?
— Дарья, наше интервью начинает рано, что вообще очень странно для людей творческих. Поэтому неожиданный вопрос: скажите, что вы обычно делаете в первую очередь, когда просыпаетесь?
— В будни или в выходные? (Улыбается.)
— Давайте начнем с будней.
— Я стараюсь проводить всех в школу и на работу. Иногда малодушно просыпаю, но, как правило, встаю рано.
— А с какой ноги встаете?
— По-разному, но утром я не фонтан, честно скажу. Это, как мне кажется, не самое легкое для меня время суток. (Смеется.)
— У вас утро во сколько начинается?
— В зависимости от обстоятельств. Когда это работа, смены, обычно это часов в семь утра… Это вообще не зависит от меня. Все диктуют либо школа, либо работа. Так что я, как и многие, не высыпаюсь.
— Вы суеверная?
— Нет, я не такая. (Смеется.) Хотя у меня есть какие-то идиотические ритуалы. Но я не сажусь на сценарий, если его уронила, не боюсь черных кошек и баб с пустыми ведрами, но вот какие-то новогодние пожелания я пишу и сжигаю.
— В общем, есть моменты, которые могут повлиять на вас при принятии решения.
— Наверное. Хотя я в большей степени полагаюсь на себя, чем на судьбу или мистику. Я не очень в это верю.
— А что вы ставите во главу угла для успешной работы?
— Что самое главное, понять невозможно. И что считать моментом успеха? Если для меня, то мое внутреннее мерило успеха — это то, насколько ты для себя в профессии что-то новое сделал. Или сделал что-то новое хорошо. Как ты себя развил, как ты вырос? Это единственный критерий для меня, оценки моего внутреннего времени, которое было потрачено. Все остальное: количество просмотров, отзывы коллег, доброжелателей и ненавистников — это все такая субъективная хрень, по большому счету, на это невозможно ориентироваться, иначе можно сойти с ума. Я не понимаю, что нравится людям: им иногда нравится то, что мне совсем не нравится. Поэтому у меня есть близкий круг, к которому я прислушиваюсь. Чье мнение для меня важно. А, в принципе, на все остальное я стараюсь не обращать внимания. Не всегда получается, но, по сути, это такой белый шум.
— А вы сегодня волнуетесь по поводу того, что скажут родители после очередной вашей работы, или этого не происходит?
— Я не то чтобы волнуюсь, я им очень доверяю, потому что это люди бесконечно профессиональные. Если говорить про мнение, которое для меня важно, — это мнения моих родителей и моего мужа. Я не волнуюсь, но я понимаю: если кто-то и может по делу что-то сказать, не пытаясь это оценивать и сравнивать, это они. Но в данном случае я волнуюсь очень, потому что я, правда, с ужасом думаю о том, что это увидит мой папа. (Смеется.) Это зона моего беспокойства и стеснения — наверное, основная. Все остальные зрители это все как-то переживут, а вот папа…(Смеется.) С другой стороны, у меня еще есть две бабушки: тоже стремно. (Смеется.)
— Считается, что все актеры мечтают сниматься в Голливуда. А у вас какое отношение к фабрике грез?
— Отношение прекрасное. Но если говорить про мечты, то это не является моей мечтой. Не потому, что мне кажется это невозможным — где они, а где мы. Просто это не является для меня чем-то манким, необходимым для того, чтобы я ощущала себя человеком реализованным.
— А о чем вы мечтаете?
— У меня мечты очень простые. Если говорить о профессиональных, то я бы очень хотела, чтобы работа была осмысленной, чтобы она никогда не была по необходимости, чтобы она всегда была по любви и осознанности. Чтобы я понимала, зачем я это делаю и что я для себя в этом могу найти. Очень не хочется работать вхолостую, потому что много сил и времени все это отнимает. Мне хотелось бы развития в профессии. Но в этом смысле все в моих руках, и я стараюсь эту задачу выполнять.
— Как приходите в форму после эмоциональных и физических перегрузок на работе?
— Не могу сказать, что я до конца восстанавливаюсь. Прошедший год был очень тяжелым, насыщенным в плане работы. И я не могу сказать, что полностью восстановилась, что вот я такая отдохнувшая, полная сил. Нет, я все еще пытаюсь прийти в себя. А так — я восполняю силы дома. Это для меня смена деятельности, ритма. Это другое и по-настоящему живое. Я занимаюсь спортом, здоровьем, хожу в театр, делаю все, что может меня как-то собрать, наполнить и перезагрузить. При любой возможности я занимаюсь какими-то телесными практиками, потому что меня это очень стабилизирует.
— Наверное, практикуете йогу, снова ставшую сегодня модной?
— Я очень увлекалась фитнесом последние пять лет, это меня приводило в форму, сознание прочищалось. Сейчас, с возрастом, поскольку время идет, мне, вероятно, придется уйти в сторону пилатеса и более спокойных вещей. (Смеется.)
— Разных потягушек?
— Да, потягушек, потому что спинка уже не та: тут стрельнет — там отвалится. В общем, ужас в том, что многого я уже не могу себе позволить. (Смеется.)
— Вы сегодня всем довольны в себе самой?
— Я никогда не довольна собой. И что-то мне подсказывает, что вряд ли когда-нибудь буду. (Улыбается.)
— Многие прибегают к пластической хирургии, чтобы как-то изменить себя, ваше отношение к этому?
— Мое отношение к этому, как и ко всему, что люди с собой делают, абсолютно лояльное и терпимое. Каждый может развлекаться как хочет. На данный момент я не испытываю в этом необходимость. Но если испытаю, меня ничто не удержит, никаких табу на этот счет у меня нет. (Смеется.)
— Какой видите себя через лет эдак через 10?
— Опыт показывает, что жизнь круче и изобретательнее любых наших ожиданий. Рискну ей довериться. Вижу себя, как минимум, все еще живой, во всех смыслах.
О делах рабочих
— Сейчас на платформе KION идет триллер «Бег Улиток», в котором вы участвовали. Какое у вас, хрупкой девушки, отношение к триллерам?
— Я люблю триллеры с детства. Я родилась и росла в то время, когда этот жанр был популярен. И меня всегда это интересовало. С возрастом, правда, интересует меньше. (Смеется.)
— В этом проекте у вас сразу две роли. Насколько напряженнее и сложнее идет подготовка к фильму, когда нужно играть сразу двух героинь?
— Я сама не очень все поняла, поскольку мы довольно экстренно и резко начали работать. И только в процессе я осознала, что вообще происходит. Я была знакома с историей заранее, я ее читала, знала, она мне нравилась, но самой подготовки не было. И на самом деле я этому очень рада. Потому что будь иначе, я очень загонялась бы и придумывала лишнее. Все в условиях нашего кинопроцесса происходит очень стремительно. И нужно быть очень мобильным, подвижным и иметь с режиссером какой-то общий договор. Мы пытались решать проблемы по мере их поступления. Пытаться выстраивать здесь и сейчас. Придумывать, исходя из того, как у нас все складывается, что мы сделали до этого, друг другу помогать. Мы работали с режиссером Стасом Ивановым в паре, очень друг к другу прислушиваясь.
— А вы обычно что-то советуете режиссеру?
— Моя первая большая, ответственная и значимая работа была с моим папой (режиссером Сергеем Урсуляком, — прим. авт.) в «Тихом Доне». И это тот случай, когда тебе в принципе ничего придумывать не нужно. Ты приходишь на площадку, а дальше тебе говорят, что делать. И так было со всеми актерами, не только со мной, потому что я его дочь. Просто папа точно знает, чего он хочет. Так что у меня своего рода травма: я считаю, что режиссер велик, могуч, знает, чего хочет и как этого добиться, а тебе нужно только его услышать. На самом деле это не так, многие не знают, чего хотят, и двух слов связать не могут. Многие хотят, чтобы ты их типа удивил и что-то предложил. Я думаю, что инициатива и возможность что-то предложить — это круто, но мне гораздо комфортнее, когда не приходится выполнять чужую работу, потому что я не режиссер. У меня нет ощущения целого. Я стараюсь, я в этом смысле достаточно подготовленный человек, потому что всю жизнь жила с режиссером и догадываюсь, как все должно работать. (Смеется.) Я могу смотреть на свои дубли и примерно понимаю, что нужно исправлять, в какую сторону двигаться. Для меня органично приходить готовой, отзываться на любое слово, предлагать свой вариант, но это должно быть очень тактичное и деликатное сотворчество. Мне очень нравится, когда есть субординация. Есть главный, а ты за ним идешь. Я получаю огромное удовольствие от выполнения чьих-то задач и осуществления чьего-то замысла. Иначе я пошла бы в режиссуру. (Смеется.)
— В «Беге улиток», как вы говорили, вы хотели создать драйвовую, психоделическую, жанровую историю, в которой при этом ощущалась бы тема, в первую очередь — через главную героиню. Получилось?
— Это же кот в мешке. (Смеется.) Я видела что-то на озвучании, а целиком еще не смотрела. И более того, при всем при том, что меня там очень много, катастрофически много, я все равно не могу отвечать за целое. Надеюсь, что получилось, потому что никто не халтурил ни секунды. Не стояло задачи «что получилось, того и хотели». Задачи был очень конкретные, все ужасно старались, работали бесконечно и добивались. Это касается и творческой группы, и продюсерской. Всегда впереди был результат, к которому мы хотели прийти. И это имеет смысл посмотреть, мне интересно, куда мы вырулили. (Смеется.) У меня есть ощущение, что получилось немассовое кино. Была попытка зайти на территорию европейского кино: сделать что-то чуть сложнее, чем привычное. Там есть загадки, интриги и повороты, за которыми интересно будет наблюдать. Это то, на что я надеюсь, потому что мы это закладывали.
— У вас всегда получается реализовать задуманное, или все-таки случаются творческие осечки?
— Крайне редко. Потому что, опять же, очень многое зависит не от тебя. Тут на мне была очень большая нагрузка в процентном соотношении, я имею в виду по сценарию, по экранному времени. Это то, с чем я хотела справиться: две героини, два разных образа, попытка прожить два очень кромешных состояния, потому что там все ситуации адские. Это не бытовая и не смешная история. Это оттенки какого-то мрака. В общем, я занималась своей частью, отвечала за нее. Надеюсь, что получилось.
— Сейчас очень много работы для различных киноплатформ. Вас все устраивает сегодня или есть, что на ваш взгляд стоило бы изменить? Например, отношение к цензуре?
— Во-первых, наличие платформ и свобода высказывания на них меня бесконечно радует. Вариативность материала мне очень нравится. Что касается цензуры, пока я слышу какие-то разговоры, что и тут запретят, и здесь не дадут, не знаю, насколько на практике так будет. Надеюсь, что не будет. Я не вижу в этом необходимости, потому что всегда можно переключить канал и не смотреть, никто не заставляет. И если возвратиться к «Бегу улиток», с точки зрения какого-то риска — оправданного или неоправданного — вид подачи может нравиться или нет, но то, что в нем наличествует вариативность и свобода в материале, мне кажется, это довольно важно. И как-то отличает эту историю от других.
— Этот проект позиционируется как остросюжетная история, психоделический триллер о победе человека над страхами. У каждого человека они свои, вы, наверное, не исключение. Так вот, понимание ваших страхов помогало в работе над ролью?
— Надо сказать, что мы в общей сложности снимали полгода, и это были не только страхи, хотя и они тоже, сами условия жизни были тяжелые — та же оторванность от дома. Поэтому то состояние, в котором я пребывала тогда, оно было очень созвучно тому, что приходилось играть. Я с этим боролась, но это было то состояние, в котором я пребывала.
— Вы упомянули об оторванности от дома. Скажите, те же киноэкспедиции помогают или мешают актеру вжиться в роль?
— Это все очень индивидуально. По-хорошему, конечно, классно, когда есть возможность уехать в экспедицию, ты там живешь материалом, отставив в сторону всю свою настоящую жизнь. Погружаешься в новую, искусственную, временную. Но по факту, особенно в случае с женщиной-актрисой (смеется), это просто невозможно. Да и мне лично не нужно. Я не могу долго без дома, без семьи. Если я никого не вижу из близких, никого не слышу, тогда очень быстро перестаю понимать, зачем я уехала, ради чего я вообще этим занимаюсь?
— Я правильно понимаю, что вы относитесь к тем актрисам, которые считают, что семья для женщины первостепенна?
— Я бы так не концептуализировала, честно скажу. Я очень люблю свою работу, просто, во-первых, мне крайне симпатичны мои близкие, а во-вторых, есть обязательства, а я человек обязательств. Я получаю от них удовольствие, а они получают удовольствие от меня. (Смеется.)
— Вы все обязательства возложили на себя или все-таки кому-то их делегируете?
— К счастью, все на свете я могу делегировать мужу. Но делать все это вместе как минимум веселее и приятнее. (Улыбается.)
